Интервью с Нито и Эльбой Гарсия
Интервью с Нито и Эльбой Гарсия, ведущая – Пепа Паласон, Буэнос Айрес, студия DNI Tango, 8.11.2014.
Оригинальное видео:
ПЕПА: Нито и Эльба, добро пожаловать. Спасибо, что вы приняли наше приглашение. Прежде всего, почему Нито и Эльба, а не Эльба и Нито?
Нито: Во-первых, так лучше звучит, во-вторых, мы, мужчины в танго моего возраста, всегда идем первыми. Единственный, кто нарушил эту форму – Эдуардо Аркимбау, который представлялся как Глория и Эдуардо. Доходило до того, что у танцовщиц танго зачастую не было даже имен, потому что танцор, как правило, танцевал с несколькими девушками и поэтому объявляли: сеньор такой- и партнерша. Танго мачистский танец, как мне кажется.
ПЕПА: А тебе, Эльба, танго кажется мачистским?
Эльба: Раньше, наверное, да, а сейчас нет. Я принимаю это, потому что когда я познакомилась с Нито, он уже танцевал много лет.
Нито: Кроме того, когда я ее бью, прав именно я (смеется).
ПЕПА: Прежде чем перейти к тому, как вы познакомились, у каждого из вас была своя история. Нам бы хотелось послушать про нее, а потом про историю вашей пары. Нито, ты начал танцевать очень молодым, в 53-ем году, это правда?
Нито: Мне было 17 лет, а я родился в 35-м году, да, в 52-м- 53-м.
Раньше танцоры были в основном из низшего среднего или среднего класса. Как правило, мы играли в футбол и танцевали. Потом ситуация в стране улучшилась, молодежь начала учиться в университетах, танцы потихоньку закончились. Даже для родителей, потому что родители раньше ходили на милонги, уже будучи женатыми. Но так как их дети начали учиться в университетах, они тоже постепенно перестали ходить на милонги.
Как правило, все великие танцоры – хорошие футболисты. Они все левых взглядов и происходят из социальной среды определенного уровня. И всегда понятно, откуда мировые топ-10 танцоров. Они не из университета, а из баррио (район — прим. переводчика). Единственное, что было у нас в голове – это футбол и танго.
ПЕПА: В то время, когда не было столько преподавателей, как сейчас, как вы учились танцевать?
Нито: Мы учились по понедельникам, средам и пятницам на практиках — мужчины с мужчинами, потому что мамы не разрешали девушкам ходить на практики. Девушки ходили на милонги, а на уроки нет, поэтому мужчины тренировались друг с другом. И таким образом, практикуясь мужчина с мужчиной, – что было сложнее – мы учились хорошо вести, поэтому все мужчины старшего возраста, как я, мы все хорошо умеем вести.
Для меня самый большой порок для мужчины в танго – не уметь вести, а для женщины – не уметь ходить в хиро.
ПЕПА: А как бы ты определил, что такое ведение?
Нито: Вести рукой. В нашем стиле ведут рукой. В милонгеро ведут грудью, в нуэво ведут другим образом или не ведут – не знаю. Все три стиля очень красивы, когда их танцуют эстетично и хорошо.
ПЕПА: Где вы черпали идеи для шагов?
Нито: На практиках, как и сейчас.
Сейчас очень много копируют, но и сейчас молодежь много учится и для меня нынешняя молодежь танцует в тысячу раз лучше, чем во времена моей молодости.
ПЕПА: Однако вот эта идея старых милонгеро…
Нито: Старых милонгеро – да они все лгуны. Я их всех знаю по милонгам. Они все преподаватели или милонгеро, которые выиграли конкурсы. Единственное, что у них есть от преподавателей – это визитные карточки, которые они раздают иностранцам (смех). Они меня убьют, но это правда. Есть те, кого я не знаю – из некоторых баррио (районов Буэнос-Айреса — прим. переводчика), потому что я из Авежанеды. И сейчас некоторые баррио пытаются объявить самыми правильными, как будто это район-столица танго, вот это всё. Когда танго коммерциализируется, появляются все эти вещи. Однажды я спросил у одной женщины: «Ты знаешь, что сейчас делают болео в стиле Вижа Уркиса?» — «Да, я их преподаю». И сейчас преподают какие-то стили, которые, по моему мнению, не существуют. Если бы они появились 15 лет назад, это был бы один разговор, но нет, они появились 6-7 лет назад, начали танцевать в стиле Вижа Уркиса. Я не согласен с этим. В любом случае, из этого баррио не много маэстро ездит по всему миру. Я знаю, что там танцевали очень хорошо, но большинство танцоров туда приезжало из провинции. Туда приезжали из Хенераль Пас.
ПЕПА: По твоему мнению, какие существуют стили танго?
Нито: Первый – канженге (орильеро) – что для меня одно и то же. Их образец – Маноло и Марта, а еще Почо Писарро из шоу “Эскина Карлос Гардель” – и некоторые другие, которые преподавали этот стиль за границей и сейчас уже умерли.
Стиль милонгеро, который для меня не существует. Может быть, это стиль, который преподает Эдуардо, стиль танго, который танцевали в небольших кафе. И стиль танго центра, который изобрел еще один мой друг. Но этот стиль появился, потому что конфитерия с танцами – это пространство 6 на 6, где танцевало двести человек. Без сомнения, надо было танцевать очень близко. Кроме того, мужчины всегда ходили на милонги из-за женщин и никогда из-за танцев. Мы почти все женились на девушках, с которыми познакомились на танцах. Не на свадьбе или где-то еще. Мы всегда знакомились на танцах. Это было единственное разрешенное место, где можно было завязать разговор с девушкой, потому что было очень некрасиво в то время следовать за девушкой на улице. И тогда, и сейчас. Танцы были единственной возможностью завязать отношения с противоположным полом.
ПЕПА: Какие характеристики у стилей, которые ты назвал? Характеристика канженге (орильеро)?
Нито: Мне это не важно. Это способ танцевать, для этого стиля надо быть невысоким. Однажды я видел, как человек преподавал этот стиль в США, а там у людей рост 180, представляете, что это – когда он согнулся, чтобы танцевать? У невысоких это незаметно. Мне нравятся невысокие танцоры. Практически все великие танцоры: Копес, Мигель Анхель (Зотто) – невысокие, их рост меньше 1 м 70 см.
ПЕПА: Ты упомянул стили канженге (орильеро) и милонгеро.
Нито: Милонгеро для меня — стиль, который родился в местах, где был очень маленький танцпол, но вокруг него было достаточно просторно. Это было в центре, потому что на окраинах, как правило, были большие танцевальные и баскетбольные залы, где летом проводили милонги, а зимой их проводили в салонах. В салонах не было никаких столиков, по кругу стояли стулья, на них сидели мамы, а дочки стояли рядом. Мужчины все были в центре, поэтому танцевали по линии танца. Мама не разрешала дочери танцевать больше двух – трех танд с одним и тем же мужчиной, если он не был ее молодым человеком, чтобы другие не начали распускать слухи вроде: «Мне кажется, он с ней встречается, потому что она с ним потанцевала 4 раза». Ну как обычно.
И еще есть стиль нуэво, стиль, который мне нравится, когда его танцуют хорошо.
Когда хорошо танцуют, все красиво.
ПЕПА: Ты не упомянул танго-салон.
Нито: Танго-салон – это мать всех стилей. Если ты хочешь хорошо научиться танцевать, надо сначала научиться танцевать танго-салон, а потом танцуй всё что хочешь. Если ты сначала научишься милонгеро, никогда не сможешь потом танцевать салон, тебе будет это стоить ужасных усилий. А для женщин тем более, потому что в милонгеро ось наклонена, женщины не умеют делать очо, т.к. тип объятия этого не позволяет.
Начав с милонгеро, партнерша не сможет сделать очень много вещей. Но если сначала человек научится танцевать танго-салон, то сможет танцевать милонгеро без проблем, а потом сможет вернуться к салону.
ПЕПА: Что нужно, чтобы хорошо танцевать танго-салон?
Нито: Намерение.
ПЕПА: А линии и выстроенность тела?
Нито: Нет, я в эти вещи не влезаю, я из простого района, я никогда не преподаю музыкальность, ничего подобного. Я научился определенным образом и преподаю таким же образом. Не усложняю жизнь ученику большим количеством вещей. Иногда заходишь в класс, а там погашен свет и маэстро преподавал в темноте. Потом захожу в другой класс – там все лежат на полу и дышат. Когда финансы вмешиваются в танго, происходит много таких вещей.
ПЕПА: Эльба, как бы ты определила ваш стиль, стиль Нито и Эльбы?
Эльба: Мы танцуем танго-салон и танго-салон с элементами шоу, потому что иногда в танго-салоне делаешь какие-то эффектные вещи.
Нито: Танго-салон, потому что мы танцуем на оси. Фантазия – потому что я делаю энроске, агухaс и фантазию внутри танго-салона, вещи, которые на мундиале не разрешают и которые мне хотелось бы, чтобы там разрешали. Чтобы не было так скучно, потому что иначе остается одна сплошная камината. Как правило, на мундиале нас никогда не бывает, потому что мы в разъездах.
Мы жили в Мар-дель-Плата и были единственными маэстро, которые приезжали из провинции в Буэнос-Айрес преподавать. А потом мы были единственными маэстро из провинции, которые преподавали в других странах. Мы путешествовали много лет, и никто не знал, что Нито и Эльба преподавали, начиная с 1991-ого года за рубежом, прежде всего, в США. Потому что мы не делали рекламу. Мы были бы гораздо более известны, если бы мы рекламировали себя.
ПЕПА: Ты упоминал мундиаль, мне интересны некоторые вещи. В 1955-1965-х годах ты выиграл 15 конкурсов.
Нито: Да, с моей сестрой.
ПЕПА: Какими раньше были эти конкурсы? Где они проводились?
Нито: В барриос. Там было много милонг, на них проводились конкурсы.
ПЕПА: И в телешоу?
Нито: Да, и в шоу выиграл один конкурс и оттуда пошел выступать в Ла Фальда, это как Коскин (крупнейший фестиваль фольклора в Аргентине – прим. переводчика), там было отличное место. Потом наступил циклон, и снесло крышу этого огромного ангара, и много лет там ничего не проводилось, думаю, что сейчас что-то проводится опять.
ПЕПА Сколько было пар? Голосовала публика или было жюри?
Нито: Я выиграл у одной мощной пары, которую я не хочу называть, потому что партнер на меня обиделся, когда я про это вспомнил. Сказал : «Я не проиграл ни разу», ушел рассерженный, потом мы помирились.
Конкурс проводился в субботу, потому что раньше в барриос танцевали только в субботу и воскресенье. В Буэнос-Айресе по пятницам тоже танцевали, это были лучшие милонги. Мы танцевали в клубах и там было 7-10-15 пар. Каждую субботу определяли победителя, а потом, после целого ряда таких отборов, победители попадали в финал.
ПЕПА: Если я не ошибаюсь, у тебя были проблемы в клубе La Española.
Нито: Да, человек, с которым мы соревновались в финале, рассердился, потому что я у них выиграл, и он бросил мне вызов и хотел меня побить. Я был младше. Один красавец мне сказал «Парень, не переживай, выйдешь со мной». Он вывел меня, проводил на автобус, я сел и был таков!
ПЕПА: Ты чувствуешь большую разницу между теми конкурсами 50-х годов и современным чемпионатом мира?
Нито: Я думаю, сейчас больше техники. Сейчас ребята танцуют невероятно хорошо. Это настолько технично, что иногда кажется холодным, но тем не менее сейчас танцуют очень хорошо!
Я иногда шлифую танец парам, убираю у них недостатки и противоречия, так как иногда они берут уроки у других танцоров, а не у преподавателей, у них закрепляются одни и те же ошибки, но они танцуют невероятно! Я думаю, что танец сейчас больше стремится к совершенству.
В классическом танце мужчина стремится вверх, но один, или берет ее, поднимает, опускает. То, что в танго делают современные ребята – это чудесно. Танцор каждые 7-8 месяцев должен брать уроки у маэстро. То же самое, что у боксера: у него есть помощник, который говорит ему, что делать, и боксер с ним становится мировым чемпионом. Потом что он делает? Он его увольняет, берет вместо него его отца и брата? И через три месяца у него уже нет титула, его отняли.
У танцора должен быть маэстро, который будет его исправлять. Когда постановка готова, надо ему ее показать, и он скажет – здесь – да, здесь — нет. Иногда танцоры делают очень сложные шаги, на грани падения, а они ни к чему, даже аплодисментов не вызывают.
На мундиаль меня никогда не звали в жюри (интервью датировано 2014-м годом — прим. переводчика). Я не согласен с тем, как там всё устроено. По моему мнению, там надо что-то поменять. Каждый маэстро должен быть показан на табло, чтобы были видны оценки, которые он выставил. Прежде всего, мне это не нравилось, потому что надо было оценивать ронду, все судьи становились в одно место, их никто не видел. Их было трое-пятеро, потом кто-то приходил, забирал у них бумаги, уносил их, они делали серьезное лицо, а потом из какой-то непонятной комнаты объявляли победителя.
ПЕПА: Эльба, ты начала немного танцевать дома, но по-настоящему начала танцевать, когда познакомилась с Нито.
Эльба: Да.
ПЕПА: Как вы познакомились? Если не ошибаюсь, ваше знакомство началось с отказа.
Эльба: Я поехала в маленький город, в котором в то время находился Нито. Я была с подругой-учительницей, а в это время устраивали новогодний праздник для детей из колледжа. Я присоединилась к подруге и увидела там Нито. Практически невозможно в таких маленьких городах увидеть мужчин в костюмах и галстуках.
Всегда буду это помнить – Нито зашел в голубом костюме и очень хорошо повязанном галстуке и я сказала девушке, которую сопровождала: «Посмотри, какой элегантный!»
Потом он пригласил меня танцевать, но я не пошла. Я же не была с ним знакома и не знала, кто он.
ПЕПА: Ты ему отказала. Он тебя с помощью кабесео пригласил, конечно же?
Эльба: Да, с помощью кабесео.
Нито: Да, я ее кабесеил несколько раз, но она не пошла.
ПЕПА: А потом ты ее приглашал?
Эльба: Нет, потом мы больше не виделись. Ну и я не знала, кто он. Я увидела, что он был очень элегантным, потому что в таких местах нечасто встретишь людей, одетых так элегантно. В маленьких городах люди, как правило, приходят в обычных рубашках, без галстука.
ПЕПА: И как же вы встретились в итоге?
Нито: Я должен сначал рассказать, почему я был в этом городке. Я начал танцевать и в какой-то момент моей карьеры танцевал с оркестром Пуглиезе. Я танцевал под Пуглиезе в театре, который назывался Cielo de Barrilete, в баррио Онсе, потом мы танцевали под Пуглиезе в Хунине и Мар-дель-Плата. В 1970-м я женился и по возвращению из медового месяца в автокатастрофе погибли моя мама и моя жена.
Мой крестный отец родом из моего городка настоял на том, чтобы я вернулся в свой родной город, хотя я уехал оттуда, когда мне было пять лет. Я приехал и открыл танцевальное кафе, но Эльба там не появлялась. Потом я продал это место и купил другое, и там она появилась, потому что оно раньше принадлежало родственнику ее мужа, погибшего в автокатастрофе в тот же год, что и моя жена.
Таким образом, серия проблем привела к тому, что мы встретились.
ПЕПА: Какой была ваша первая встреча? С романтической стороны.
Эльба: Я пошла в кафе, которое принадлежало моим двоюродным братьям, и которую потом купил Нито с одним партнером. Мы что-то заказали.
Когда я овдовела, у меня было две дочери: одной девять лет, другой – три. Я пошла в кафе с младшей дочерью и там был Нито, но я не знала, что это был тот самый человек, который приглашал меня танцевать. Я разговаривала с его компаньоном и так мы с Нито и познакомились.
ПЕПА: И спустя немного времени вы поженились?…
Эльба: Через 5 лет после того, как овдовели.
ПЕПА: А когда ты начала танцевать?
Эльба: Через пять лет, когда вышла замуж.
Нито: Она из Завалии, а я из своего городка — мы оба уехали в Хунин, поженились, я научил ее танцевать, мы долго выступали с очень большим оркестром. Хотя и кажется, что в провинции нет танго, там его много, это был оркестр из четырнадцати музыкантов, еще были 3 певца, ведущий, мы и джаз бэнд. Мы ездили по стране: в Кордобу, Сан Луис, повсюду, пока не решили поселиться в Мар Дель Плата.
ПЕПА: Это решение было связано с танго?
Нито: Нет. Нам всегда нравилось в Мар-дель-Плата, мы приехали туда и начали танцевать с лучшим оркестром, который был там в то время, из Сапала. Несмотря на то, что я уезжал, я никогда не отдалялся от танго. Некоторые люди моего поколения не танцевали много лет.
Эльба: И несмотря на то, что мы выступали с оркестрами, мы продолжали работать не в танго. Тогда ситуация была не такой, как сейчас, когда можно жить за счет танго. Работа Нито была связана с производством стекла, а у Эльбы была дамская парикмахерская.
ПЕПА: Эльба, Нито тебя научил танцевать в то время?
Эльба: Знаешь, как я научилась танцевать? Мы пошли на танцы и я танцевала очень мало.
Я робкий человек, мне не нравилось быть на публике. Он сказал: «Пошли потанцуем» Я ответила «Нет, как я пойду танцевать, если я не умею». Он мне сказал «Если ты хочешь сделать меня счастливым, сопровождай меня и в танце тоже». И я попросила его меня научить.
Мы ходили в клуб два раза в неделю. Так как я не умела танцевать, однажды я наступила ему на палец ноги каблуком и вырвала ноготь. Мне вначале было очень сложно.
ПЕПА: Часто пары ссорятся, когда начинают танцевать вместе. А вы?
Эльба: Нет
Нито: Нет, за преподавание ответственный я, она мне это позволяет. Здесь нет никаких дискуссий. Я веду урок, потому что у меня проблемы с памятью. Если я прерываю речь, то забываю, что хотел сказать (улыбается). У нее нет с этим проблем. Я стараюсь часто брать в руки учениц, потому что таким образом я избегаю дискуссии, так как мужчины часто обвиняют женщин, что они что-то не делают. Если я делаю фигуру с ученицей, мужчина ей потом не скажет, что она ошиблась, потому что он видел, что со мной все получилось. Я избегаю подобных дискуссий между мужчиной и женщиной.
Эльба: Мы не обсуждаем преподавание. Когда он учил меня танцевать, я всегда это принимала, потому что я ничего не умела. Всему, что я знаю, я научилась у него.
ПЕПА: А что отличает Нито как преподавателя?
Эльба: Я им восхищаюсь. Он очень трудолюбив и у него очень хорошая система преподавания.
Нито: Нам в этом смысле повезло. Мне больше нравится преподавать, чем выступать. Больше, чем идти выступать в шоу «Эскина Карлос Гардель» или «Танго Портеньо» или как мы танцевали на Бродвее с Форевер Танго.
ПЕПА: Это должно быть интересно, выходить с милонги в другие пространства.
Нито: Я милонгеро, я не принадлежу сцене. Это была дерзость выступать на сцене. Долорес (хореограф шоу Эскина Карлос Гардель – примечание переводчика) меня вывела на сцену, она хотела, чтобы на сцене был милонгеро.
У нас хорошо получалось, нам очень везло. Иногда, когда так говоришь, то выглядишь тщеславно, но никогда на сцене никому не аплодировали больше, чем нам. Мне скоро будет 80 лет, я толстый для танцора, и иногда, когда мы выступаем в шоу, говорят: что вообще этот старик может станцевать? Но нам повезло, у нас танец пятидесятилетних, когда нам 80 лет.
Мне нравится делать агухас, энроске, танцевать на каблуках – вещи, которые люди моего возраста не делают. У нас более молодой танец и это наш успех.
В конце концов, мы не самые знаменитые и не самые известные. Мы жили в Мар-дель-Плата, уже какое-то время мы ездили в США и не приезжали в Буэнос-Айрес, а если ты не находишься в Буэнос-Айресе, то ты неизвестен…
ПЕПА: Эльба, скажи, тебе было трудно начинать танцевать на милонге, если ты говоришь, что ты была робкая?
Эльба: Да.
ПЕПА: Когда вы решили сделать танго своей основной профессией? Давать уроки, выступать.
Эльба: Мне было очень сложно учиться, это заняло почти год. Я себя отпустила, когда был конкурс в Ла Пампе, это был достаточно большой конкурс, потому что были люди, которые приехали в том числе из Японии. Там мы танцевали танго, милонгу и вальс. Именно там я обрела смелость.
Нито: Мы выиграли в номинациях танго-салон и фантазия и проиграли милонгу кому-то, кто вообще не выступал.
ПЕПА: Как так?
Нито: Они танцевали танго, но не танцевали милонгу. Я им говорил, чтобы они дали приз другому парню, тоже из Ла Пампы, который хотя бы танцевал! Но тогда не удалось добиться правды.
Эльба: Да, и потом я уже осмелилась выступать на публике.
ПЕПА: Вот вы встретились: два человека, у которых был свой бизнес, своя профессия, второй шанс после автокатастрофы, в которой вы потеряли близких. Когда вы сказали: начиная с этого момента мы посвящаем себя исключительно танго?
Нито: Ну это заняло какое-то время. У меня был ресторан, у Эльбы – прекрасная парикмахерская. Что же произошло? Когда шоу Tango Argentino перестало ездить в США и было расформировано, мир остался без танцоров, потому что учились у танцоров. Больше всех преподавал Майораль, хотя все преподавали, несмотря на то, что компания это запрещала. Tango Argentino перестало ездить на гастроли и больше не было преподавателей. Только один маэстро был в Лос-Анджелесе, и он мой кумир начиная с того дня, как я с ним познакомился, это Орландо Пайва из Росарио, умерший несколько лет назад. Он был в Лос-Анджелесе; в Сан-Франциско никого не было.
Танцоры оттуда начали путешествовать в Буэнос-Айрес, из США и со всего мира. Это было очень дорого и им пришла мысль не ездить учиться, а привезти пару к себе. Они приехали в Буэнос-Айрес и встретили моего друга и этот друг- мой единственный учитель на всю жизнь. Я не буду говорить кто это, возможно, вы догадаетесь, но он часто сердится и у него очень крутой нрав как у маэстро. Он был лучший, в тысячу раз лучше, чем мы. Но он довел до слёз ученицу, ту женщину, которая за ним приехала, кричал на нее, поэтому они не захотели его везти в США, и я должен быть ему за это благодарен. Они сказали: ок, поедем в Мар-дель-Плата, сходили на наш урок, им понравилось и они решили, что хотят привезти нашу пару. Таким образом мы из Мар-дель-Плата начали путешествовать за границу, не приезжая в Буэнос-Айрес. А я уехал оттуда тысячу лет назад, в 1970-м году, и нас там не знали. Когда они приехали и заговорили о нас в Северной Америке, люди говорили: «Мы их не знаем, откуда они»? – «Из Мар-дель-Плата», — потому что в тот момент мы жили там. А в Мар-дель-Плата было не так много танго или людей, которые оттуда поехали бы в США.
Нам очень помог наш образ жизни, пунктуальность, то, что мы оба не курим. Я вижу, что это преимущество. Если бы мы курили, у нас были бы проблемы. Как правило, в таких странах живешь у принимающей стороны, там нет отелей, или же отели находятся слишком далеко, расстояния в США огромные!
ПЕПА: Эльба, во время этих первых путешествий в США что искали люди в танго и что они у вас просили?
Эльба: Думаю, объятие привлекало их внимание больше всего. Как мне кажется, именно это их больше всего захватывало. Вначале они выставляли руку вперед, т.е. женщины подавали правую руку партнеру, а левой упирались в плечо мужчины, как будто не приближаясь. В первый год мы посетили один-два места, а потом нас стали звать еще и еще, мы продали наш бизнес и начали путешествовать.
Там было не принято целоваться. Они подавали руку издалека на расстоянии. Мы их научили обниматься, целоваться, вот это всё.
Нито: Я думал: какие они скупые, как берегут свои туфли, потому что они приходят все время с мешочками со сменной обувью. Мы, особенно люди нашего возраста, никогда не приходили на милонгу с туфлями в мешочке. Кроме того, если я приношу с собой мешочек, я его забываю. Они сказали: «Нет, мы не бережем туфли, мы бережем пол». Потому что здесь у нас, в Аргентине, плиточные полы, я много лет танцевал на полу в Ланусе, и в глубине был танцпол наполовину из земли, наполовину из плитки. Кого волновал земляной пол? И я привык к сельской местности, откуда мои бабушки-дедушки, там танцевали на земле. В США на каждой милонге специальный пол и они берегут его, а не обувь.
Эльба: Это очень здорово, видеть всех этих людей танцующими. На фестивале Норы 200-300 человек танцуют танго, и это очень волнительно.
ПЕПА: Для вас танго – это что-то большее, чем танец, чем музыка? Это ваш образ жизни?
Нито: Для меня это образ жизни.
Милонга начинается, когда я подхожу к шкафу, открываю его и думаю, что бы надеть. Но я из другой эпохи, сейчас не придают так много значения одежде.
Я включаю с утра радио и целый день играет танго-радио. Это не везде так. Иногда я в гримерке, и приходит молодежь с совсем другой музыкой. А одеваются для того, чтобы очень круто станцевать танго. Это как будто они не ставят себя в соответствующую ситуацию. Танец из-за этого получается в чем-то холодным, и публика отдает себе в этом отчет. Потому что это слишком технично, и не хватает их живого присутствия. Ты слушаешь другую музыку целый день, а ночью надеваешь смокинг и идешь выступать с танго? Браво.
ПЕПА: Есть ли для вас разница между танцором и милонгеро?
Нито: Как я уже сказал, я очень вовлечен в воспитание молодежи. Они танцуют очень-очень хорошо.
Мне нравится шлифовать танец молодежи. Иногда я не могу у них вообще ничего исправить, потому что они танцуют очень хорошо, как никогда. Поэтому они находятся на том уровне, где они есть.
ПЕПА: Эльба, а роль женщины изменилась, по твоему мнению?
Эльба: Да, потому что многие приходят из модерна и из классики, и из фольклора.
У них другая динамика. На мой взгляд, это великолепно, мне очень нравится, я ими восхищаюсь.
ПЕПА: С 50-х годов роль женщины в обществе сильно изменилась, она стала более активной. Чувствуешь ли ты это на милонге в танго? В том смысле, что у них больше присутствия, они могут что-то предложить.
Эльба: Да, да.
Нито: В наше время было 10 известных пар во всем Буэнос-Айресе. Сейчас 600 – 1000 с лишним. Можно набрать пары для шоу. Раньше в Tango Argentino были те, кто был, потому что больше пар не было. Было 1-2 пары, кроме тех, которые участвовали в шоу.
ПЕПА: Я больше говорю о социальном танце на милонге.
Эльба: Да, девушки сильно изменились. Больше присутствия, больше свободы. Все по-другому, какие стопы!
Смотришь на их ноги и не можешь найти там недостатки.
Нито: Как все было устроено: в клубе был управляющий комитет, комитет по праздникам и комитет, который следил за танцполом (четыре-пять человек). В каждом углу по человеку, чтобы никто ничего не сделал плохого. Сейчаса все позволено. Сделать какой-то выпендрежный финал или идти по танцполу с видом маэстро было невозможно. Сейчас в мире никто меня по имени не зовет. Меня называют маэстро. Маэстро чего? Вместо того, чтобы называть меня Нито, меня называют Учитель.
ПЕПА: Вопросы из зала.
Пабло: Спустя столько лет что мотивирует вас продолжать преподавать и танцевать? Какие ваши любимые оркестры? Какой любимый оркестр в настоящий момент?
Нито: Как я уже сказал, мне больше нравится преподавать, чем танцевать. Мне нравится отдавать.
Эльба: Ему очень нравится преподавать и танцевать. Для него это часть жизни.
ПЕПА: Любимый оркестр?
Нито: Мы фанаты Пуглиезе. Раньше я все конкурсы выигрывал под Д’Арьенцо, 500 км/ч. Дарьенцо быстрый. Но с годами Пуглиезе больше подходит. Мне очень нравится Пуглиезе.
Я думаю: если хочешь на самом деле станцевать настоящее танго-танго-танго, то это черный смокинг и Пуглиезе.
Я еще хотел бы посоветовать один оркестр из-за певца. Парень из последней плеяды, и поет очень хорошо, его зовут Ариэль Ардит. Я был с ним в Лондоне, когда он пел с другим оркестром, а сейчас у него свой оркестр. Но он поет очень сильно, т.е. когда он поет, оркестр сопровождает его, а не нас. Все-таки для танцевального оркестра важно, надо чтобы он играл для милонги, для танцоров.
С Почо Писарро произошел такой случай. Мы были в одном месте, собирались выступать и тут пришел он. И сказал: «Что это такое? Певец начинает петь, оркестр его сопровождает, танцевать невозможно».
ПЕПА: Пуглиезе очень осторожно с этим обращался.
Нито: Конечно. Поэтому же Тройло и сказал Пьяцолле: Я играю музыку, чтобы танцевать. И это происходит со многими современными оркестрами. Сейчас очень много молодых оркестров, как никогда, это впечатляет. Но иногда первое, что они хотят играть – Пьяццоллу, в то время, как они должны играть музыку для танцев, только так их будут приглашать играть. Потому что с Пьяцоллой они не поедут играть в театре в Германии или во Франции. Как правило, танго-оркестры играют на европейских милонгах.
ПЕПА: Еще один любопытный факт. Ты преподавал на милонге в Авежанеде.
Нито: Здесь я должен был пошутить на тему Вижа Уркиса. Там был большой клуб и мы танцевали, занимая много пространства. Это шаги, которые мы выучили в Авежанеде, шаги милонги Авежанеды.
Эльба: Это шаги в перекрестной системе.
ПЕПА: По вашему мнению, что определяет настоящего маэстро?
Нито: В танго нет магистратуры. Здесь есть преподаватели, кто-то назвал их маэстро, и это так и осталось. Но нет такого понятия, как школа танго, поэтому мы находимся там, где мы есть. Если бы была школа танго, переходящая в университет, мы бы все одинаково танцевали. Мы делали бы одну и ту ж салиду, те же самые шаги, как делают годами в фольклорных танцах, где все схемы одинаковы. Это было бы скучно.
Из-за того, что тут нет академического подхода, танец получается разнообразным. И в этом его красота.
Вопрос из зала: Если бы ты мог выбирать, родиться тогда, когда ты родился, и проделать свой путь в танго или родиться в 80-х и сделать карьеру танго сейчас, частью какого поколения ты предпочел бы быть?
Нито: Выбрал бы нынешнее поколение. Потому что есть интернет, ТВ, появилось множество вещей, которых раньше не было видно. Я выиграл 10 конкурсов, и кто об этом узнал – никто! А если бы я выиграл сейчас 10 конкурсов в разных клубах и их бы сняли, можно было бы увидеть видео. Я предпочитаю то, что сегодня. Много людей старшего возраста будет говорить, что раньше было хорошо.
Да, раньше было больше танца, а сейчас лучше танцоры.
ПЕПА: А милонги сейчас?
Нито: Милонги нет. Сейчас их делают где попало, не заботятся о подготовке места для милонги. Арендуют место и туда ничего не привносят. В общем-то, сейчас арендуют одни и те же места и делают там милонги с разными названиями. Раньше такого не происходило.
ПЕПА: А кодигос?
Нито: Они очень изменились. Мы всю жизнь танцевали с платком в руке, чтобы вспотевшей рукой не трогать женщину. А если у нее было открытое платье, то держали ее так, чтобы вспотевшей рукой не взять за спину.
Эльба: в Грисели (милонга – прим. переводчика) еще есть один человек, который танцует с платочком в руке.
Нито: У меня были проблемы с этим платочком. Однажды я вышел танцевать с девушкой, а её мама сидела рядом. Я выхожу, мама находится за мной, я достаю платочек, чтобы взять в левую руку, и поправляю щегольски часы, и тут из кармана выпадает презерватив. Вместо того, чтобы наклониться и поднять его, я на него наступил. И начал танцевать. А милонга была в церкви, в зале церкви на углу Бразилии и Сантьяго дель Эстеро, в Авежанеде. Я пошел танцевать, упаковка вскрылась… Внезапно свет погас и презерватив исчез. Видимо, кто-то из комиссии церкви его убрал.
Да, всю жизнь мы использовали платочки и носили безупречные костюмы. На милонги не разрешали входить без пиджака и галстука. Если не было своих, можно было взять в аренду прямо там.
ПЕПА: Мы заканчиваем наш разговор, несколько вопросов, сначала Эльбе: лучший совет, который тебе когда-либо давали в танго?
Нито: Возможно, тебе его дал я (улыбается).
Эльба: Нито мне очень помог и дал много советов. Я многому у него научилась.
ПЕПА: Был ли особенный совет?
Эльба: Думаю нет, не знаю. Нито дал мне самые ценные советы, потому что в моей семье не имели дело с танго.
Нито: Советы в части нарядов, которые ты бы надевала, но ты меня не слушаешь ).
Нито: Я благодарен тем, кто пришел, потому что мы не так известны в Буэнос-Айресе. Вначале мы жили в Мар-дель-Плата, а в Буэнос-Айрес приехали уже потом. Потому что нас позвала Долорес работать в «Эскина Карлос Гардель», а потом мы танцевали в «Танго Портеньо». Есть много других пар, которые мне кажутся более привлекающими внимание.
ПЕПА: Это не вопрос количества, а качества.
Нито и Эльба: Спасибо тебе!
ПЕПА: Напоследок совет для тех, кто посвящает себя танго?
Нито: Это проблема — найти хорошего маэстро или пару преподавателей. Часто люди теряют время с не очень хорошими маэстро. Поскольку мы не сдаем экзамен и каждый преподает исходя из своих критериев, маэстро бесполезным образом тратят время учеников. Нет академического подхода, нет школы танго с правилами, и мы все люди, и не у всех у нас есть этика, которая должна была бы быть, чтобы преподавать или не преподавать. Люди нас склоняют к преподаванию: поучи нас, пожалуйста, так как ты знаешь больше, чем мы. У нас была смелость и удача быть одними из первых выезжающих преподавателей. Мы были одними из первых, кто поехал в США и потом туда возвращались, так как некоторые туда ездили один раз, а потом туда больше не возвращались по каким-либо причинам.
ПЕПА: Ваши проекты и мечты относительно танго?
Нито: Мечта Эльбы была танцевать под Мариано Мореса. Я нашел одну из его тем, которая называется Oro y Gris (золотое и серое), она редкая. Мы ее станцевали в Бальдосе (милонга Буэнос-Айреса — прим. переводчика). А организатор Бальдосы была первой парой Мариано Мореса. Она нас увидела, эта тема привлекла ее внимание. Я сказал, что это тема Мариано Мореса.
Эльба сказала, что больше всего на свете хотела бы танцевать с Мариано Моресом. С ним работала пара, которая уехала в Европу и не могла с ним больше работать.
Она поговорила с ним, это был сезон в Мар-дель-Плата, так что мы начали танцевать с Мариано Моресом в Мар-дель-Плата. И она исполнила то, о чем мечтала всю жизнь.
Наша жизнь очень простая. Мы оба из народа. И я, и она, и наши предки все из сельской местности. Я с малых лет был склонен к танцу, потому что мои дяди и тети были, возможно, лучшими танцорами, которых я видел в своей жизни.
Невозможно преподавать то, что они делали. Потому что это все была импровизация, которую они во второй раз не могли повторить, это шло потоком. И танцевали на земляном полу, я помню, когда я был маленький, там был цветной мужчина, который играл на гитаре, и танго танцевали под ритмы гитары в городках за пределами Буэнос-Айреса, в Вижа Эльбе.
Это не была вижа (трущобы – прим. переводчика) в современном смысле, там все ездили на повозках. Главный из них был великолепным певцом, выигрывал все конкурсы во всех населенных пунктах. Оттуда и пошла моя страсть. Я не великий танцор и не великий преподаватель, но нам повезло, что мы могли путешествовать по всему миру, преподавая то немногое, что мы знаем.
ПЕПА: По поводу того, кто великий маэстро, а кто нет, есть собственное мнение, а есть мнение публики. Публика считает, что вы великие маэстро!
Нито и Эльба: Спасибо!
Перевод: Ольга Агапова, Елена Рукомойникова.